1[Name-Surname/Имя-Фамилия]
Alice Kito / Элис Кито

2[Age/Возраст]
18 лет.

3[Orientation/Ориентация]
Гетеро.

4[Sex/Пол]
Женский

5[Group/Группа]
Нищий.

6[Character/Характер]
Про таких говорят “себе на уме”. Разница лишь в том, что Элис со своего ума почти сошла. Зато есть чужие.   
Вы никогда не сможете сказать с уверенностью, о чём она думает. Куда направляется. И что сделает в следующий момент. Бесполезно препарировать воздух - скальпель кощунственно туп для подобных операций. Ветряная субстанция мало привязана к тяжёлым материям и никогда не задержится в вашей ладони дольше следующего порыва. А тараканы в голове Элис породисты и выхолены до эпилептического лоска в канализационном резервуаре мыслей – принципиально не своих, дешёвых и невкусных. 
Есть много определений имени собственного “Элис”. Живое воплощение иррациональности, персонифицировавшееся как альтернатива Чеширского Кота в оболочке хилого на вид ребёнка с непроницаемо-пустым взглядом и блуждающей улыбкой. Закоренелый интроверт, щепетильно соблюдающий рамки ненормированного личного пространства, способного как расширяться до размеров комнаты, так и сужаться до иглы зрачка – нередко агрессирующий, когда эти границы нарушаются. Интеллектуалка-шизофреник, обладающая необычайно широким спектром информационной памяти, глубиной и призматичностью восприятия, умная по-дьявольски, так, как может быть умён только общепризнанный аутист, знающий цену уюту психиатрических лечебниц. Её мозг – её оружие. Она – “вывернутый человек”, осязающий людей не кожей, а напрямую, вскрытыми нервными сгустками, через тонкую плёнку рассудка. И это ещё не всё.
Чётко чувствует поводок приказа, не срывается, исполнительна до автоматизма. Частично невменяема, говорит мало и не по делу, не заботясь о наличии слушателей. Может без раздумий рассказать вам старую сказку, сыграть на флейте, сравнить прохожего с трупом, по которому бесполезно стрелять из пальца или спросить, какое выражение лица ей стоит изобразить в данный момент разговора, чтобы вы оказались довольны. Сумасшедшая? Возможно. Просто “работа такая”, размениваться на мелочи некогда и не с кем.
К слову, по роду деятельности умеет слушать и тщательно анализировать услышанное, концентрируясь на эмоциональном фоне объекта. В меру любопытна. 
Периоды пофигизма сменяются глубокой депрессией, выливающейся затем в сокрушительный эмоциональный всплеск или неконтролируемый припадок – отсюда особое пристрастие к антидепрессантам и успокоительным. В моменты “взрыва” способна нанести себе особо тяжкие увечья, вплоть до спонтанного суицида.
Достаточно критично относится к обществу в целом, на многочисленных примерах видя его изъяны. Не признаёт ценности человеческой жизни вообще, а своей в особенности, тем не менее не тяготится желанием эту самую жизнь отбирать или отдавать. Пытается казаться максимально равнодушной к окружающим, на деле просто не желает наносить оным вред.
Как сотрудник вполне добросовестна. Порученную работу выполняет тихо и аккуратно, компенсируя обыденную экспрессивность внимательным отношением к каждой детали заданий.
Ярко выраженных комплексов, фобий и маний не обнаружено.
Элис любит играть на флейте. Флейта любит, когда на ней играют и переживает оргию за оргией в осторожных пальцах владелицы. Музыка часто заменяет ей голос, помогает расслабиться и ненадолго абсорбироваться от реальности. Голоса духовых инструментов вообще действуют на девушку успокаивающе, нередко помогают справится с первыми симптомами припадка.
Несмотря ни на что, любит анализировать, “вскрывать” других людей, сравнивая чужие умы с  мёдом.
Неравнодушна к сладостям и плюшевым медведям. Синтоистка, хотя редко об этом вспоминает.     
Мимика и жестикуляция практически отсутствуют. Её манера речи – негромкий, чуть хрипловатый монолог, как правило, отчёт о проделанной работе. Реже бредит лихорадочным шёпотом или скупо ощеривается ассоциациями в духе футуризма. Не терпит мельтешения перед глазами, часто архитектурно-неподвижна. Глаза всегда внимательно изучают собеседника, взгляд абсолютно прямой и непроницаемый. В минуты особо глубокой задумчивости прикусывает большой палец, хмурится или бездумно ерошит жёсткие волосы.

7[Appearance/Внешность]
В равной степени могли бы принадлежать нарколептику и завсегдатаю концлагерей. Элис представляет собой что-то анарексично-худое, колкое и явно нездоровое, если не сказать больше. Кожа бледная, тонкая, как плёнка, испещрена витиеватым рельефом узких вен. Лицо – сплошной чертёж скул. Ресницы длинные, невесомые и перьисто-чёткие. Взгляд зачастую расфокусирован, глаза выцветше-травянистые, непрозрачные и размытые, словно бы без зрачков. Чуть выше – жёсткое игольчатое пламя, рассыпанное короткими прядками, едва касаясь шеи. Аккуратные уши, с капелькой алой серьги. В уголках рта застряла блуждающая, нервная, неопределённая до шизофрении улыбка. Там же рождается хриплый голос, странные, часто несвязные слова и категории, путанные предложения и незатейливо преподносимая правда.
А ещё у Крит занятные губы – чуть шероховатые, полные и стерильно-девственные. Очерченные, но по цвету ненамного глубже кожи. Влюблённые в мундштук флейты, делящие инструмент с десятком потрясающе-тонких, ломких пальцев-танцоров. Дальше – хрупкие запястья и колючки локтей. Потом складки старого огромного растянутого свитера, под ним грудь среднего размера. Ноги несуразно-тонкие с круглыми коленками и капризными ступнями в извечных полосатых гетрах. Редко одевает джинсы, в костюмах иного рода и вовсе замечена не была. Из обуви предпочитает сабо на внушительной пробковой платформе. Бёдра под свитером обнимает широкий кожаный ремень с двумя кобурами. Иногда в руках можно увидеть большой японский зонтик или деревянный веер.
Рост – 170 см
Вес – 48-50 кг.

8[Biography/Биография]
Япония, Окинава. Молодая супружеская пара, ребёнок и наркотики. 
Наверно, так всё начиналось? Факты скурпулёзно вычеркнуты из памяти, словно неудачные страницы дневника школьницы. При самокопании Элис каждый раз видит только череду образов – глуповатая улыбка матери в размазанной помаде, тяжёлый гавкающий смех отца, их “маленькая утопия” с дурманящим запахом гнили. Плач девочки, сбитый на хрип. Забавно, её ведь действительно любили – только по-своему, ненормально, непонятно для пока ещё здоровой малышки.
Это всё. Более поздние фрагменты куда как интереснее.

Глухая комната с белыми стенами. Войлок.
Девочка, которая пришла туда сама в компании плюшевого мишки. У неё очень старые глаза – цвет радужки затерт, зрачки большие и блестящие, как пуговицы. Всё время молчит и улыбается.
Мама – наркоманка, папа – наркодиллер. И она, вся такая же, пропахшая смесями и дымом спиртовки, не любящая большие ложки, потому, что ими не едят. Что с ней делать? Девочке снятся страшные сны, она кричит по ночам. Это запущенный случай, такие просто физически не могут выжить. Но ей всего шесть. И она пришла сама.
Вопросы-ответы. Папу плохие дяди забрали в тюрьму, сказали, что насовсем. Мама вообразила себя птицей и отправилась прямо на небо. Через асфальт.
Девочку зовут Элис. 
Не шумит, почти не двигается. Любит смотреть в потолок и разговаривать со своим медведем. У игрушки оторваны все четыре лапы, ткань аккуратно зашита. Девочка знает немецкий, ей нравится эта белая комната с войлочными стенами - она пришла сюда жить. По ночам сама себе рассказывает сказки, чтобы убаюкать. Страшные сказки про страшных людей.   
Память пуста, документация отсутствует. Она - странный ребёнок. Поэтому врачи ставят Крит  диагноз, которого не существует – аутизм. Девочке всё равно. Только чуть щурятся пустые зелёные глаза, да поблёскивают пуговицы на морде медвежонка.
И так до тринадцати. После – “официальное выздоровление” и приют.
Им просто надоёло её молчание.

| Юность и День сегодняшний |

Дети непостижимым образом умещают в себе ангельскую внешность и дьявольские выходки, хотя бы за одно это их стоит так нежно вскармливать глупыми, но добрыми сказками, которые всё равно выветрятся из их очаровательных головок в период полового созревания. А так – ну просто шедевры природы. Чем младше, тем с большей жестокостью кусают и способны даже убить. Вообще, ребёнок, на самом деле – просто истинный и абсолютно чистый образец человека, во всем его гротеске, просто потому, что дети, в отличие от взрослых, ещё не умеют лгать и притворятся, что следуют правилам.
Исходя из этого можно смело заявить, что Элис всё ещё не повзрослела.
Детдом – странное слово, ни на вольт не отвечающее смыслу, заложенному в двух данных корнях. Хотя жаловаться приходится редко и негромко. Тринадцать лет – уже большая девочка, игрушку-калеку отобрали. Осиротевшая Крит не сопротивлялась -  она вообще какая-то ненормальная, слишком тихая и пустая внутри. Как будто всё время раздумывает, стоит ли сделать следующий вдох. Игнорирует сверстников, держится обиняком, часто околачивается у открытых окон. Как следствие – благоприятных контактов с другими детьми не обнаружено. Ссор, впрочем, тоже. Элис не до них. Ей сняться белые стены, войлок и мама.
В шестнадцать внезапно появилось желание поиграть в жизнь. Нормальную, пусть и с суррогатом. Как ни странно, нашлись даже люди, решившие усыновить бледную немочь, через силу изображающую примерное чадо. Истрёпанного вида женщина и пахнущий солью мужчина. 
Они живут в маленькой двухкомнатной квартирке в спальном районе. Бесперспективное, но мирное начало. Школа по соседству. Оценки даются как-то ненормально легко, образование механически прививается к сознанию. Но всё снова “не то” и “не так”, клеточно и серо. В отчиме внезапно просыпается деспот, мачеха оказывается серой кухонной мышью. Элис всё чаще стоит у окна, апатия нахлестывает новым витком – она всё ещё больна, но всё так же спокойна.
Дальше – больше.
Семнадцатый день рождения не отмечался вообще, весь день жутко болела голова, Облака за стеклом на сюрреалистическом полотне небес казались чем-то мягким и тёплым, девушка уснула на подоконнике, пропустив приход отца. Почему-то пьяного и злого. Взбудораженный, он мерил кухню шагами, покрикивая на жену и яростно обличал бюрократов-начальников в неправомерном сокращений. За его движениями лениво и пусто наблюдали глаза проснувшейся от шума “дочери”. Этот абсолютно бесстрастный взгляд гения на суетливо копошащееся где-то внизу доядерное стал последней каплей рюмки терпения мужчины. После звонкой пощёчины Элис, по-кукольному трепыхнувшись, слетела на пол и обожгла руку об батарею. Тихий вскрик матери, удивление Крит, плавно перерастающее… Да, тут словно что-то щёлкнуло, включая эмоциональные динамики на полную громкость. Сначала тихое рычание, медленно расширяющиеся зрачки, потом заглушки сорвало с мыслей и голоса. Элис говорила много и лихорадочно, клеймя отчима обрубком полноценного человека, помойкой, одетой в кости и мышцы – с каждым словом и всплеском, девушка чувствовала, как под прицелом её глаз распахивается сознание Кишемару Крит, его ужас, при виде разъярённой дочери. Дальше всё было легко и просто. Родители сняли Элис квартиру, за которую до сих пор платят. Спустя некоторое время девушка решила отдохнуть где-то за дешёвую сумму. Она наткнулась на прекрасное место, к тому же путёвка стоила дёшево.

9[Contacts/Контакты]
Позже скину администрации в личку